# Свадьба
x x x
Мы не стали обедать и пошли в церковь. Она находилась в центре города. Я погулял во дворе церкви, среди цветов. Сфотографировался и вошел в церковь. Поставил свечку. Начал рассматривать святые лики. Охранники, Армен и Артур остались сидеть под деревом во дворе. Внезапно мне в голову пришла одна идея. Я вытащил из кармана несколько азербайджанских манат и тайком бросил их в ящик для пожертвований. Девочка, стоявшая у почерневшего от времени иконы, придала своему лицу такое выражение печали и религиозного почтения, что рот ее сжался и стал размером с фундук. Никто не видел, как я бросил деньги в ящик для пожертвований. Бог знает, что подумают бедные священники, когда, открыв ящик, они обнаружат в нем азербайджанские манаты. Молодой священник с непонятно откуда прилипшей к волосам паутиной подошел ко мне и сказал что-то по-армянски. Кажется, он мне что-то посоветовал. Обычно священники, подходят к прихожанам с какими-то советами, чтобы напомнить о своей важной миссии.
Я вышел на улицу. Возле ворот, ведущих во двор церкви, остановились машины. Девушка, работавшая в офисе Артура, выходила замуж за гражданина Голландии. На свадьбу меня пригласил сам голландец. Девушке было 27, а голландцу 40-42 года. Девушка уже успела один раз побывать замужем. Голландец выглядел вялым, от девушки же исходила энергия, ее глаза горели. Из машин вышли надушенные и наряженные веселые люди, которые заполнили церковный двор и саму церковь. Шлейф свадебного платья невесты держала ее 7-летняя дочь от первого брака. Девочка и сама была в свадебном платье. Она очень радовалась замужеству своей матери.
Церемония началась. Ароматы духов перемешались. От смешавшихся запахов мне становится дурно, и в голову приходят дурацкие мысли. В ходе церемонии я дважды встретился взглядом с полной, белокожей, красивой девушкой. На ее лице было странное выражение милосердия. На фоне разряженных женщин, увешавших себя, чем попало, она выглядела очень просто. Она была как раз в моем вкусе.
Церемония закончилась. Армянку, работавшую в офисе у Артура, и голландца объявили мужем и женой. Мы вышли из церкви и сев в машины, отправились в дом торжеств. Я сильно проголодался. По дороге думал о том, что буду есть и пить. Решил выпить вина. Люди вышли из машин и поднялись на второй этаж дома торжеств. Я поднялся не сразу. Зашел в туалет, справил нужду. Умылся холодной водой и какое-то время разглядывал свое лицо в зеркале. Я неплохо выглядел. Охранник стоял за дверью. Я поднялся наверх - на второй этаж. Свадьба началась. Я, водитель, Артур, Армен, француженка еврейского происхождения и несколько американцев, бродящих по Кавказу, сидели за одним столом. Американцы выпили водки, а я, Армен и Артур – вина. Артур где-то раздобыл десять литров домашнего вина. Вино было отличным. Было бы наглостью желать лучшего. Вначале я, смешав пожаренные на углях баклажаны, помидоры и перец, приготовил себе салат. Съев салат, сменил тарелку. В этот момент подали вареную курицу. Я быстро положил в свою тарелку грудинку, посолил ее.
Свадьба разгоралась. Я не увидел никакой разницы между свадьбами вражеской страны и нашими. Одинаковая еда, песни, лица, танцы… Хотя армянский я не понимал, но приблизительно знал, о чем, обращаясь к жениху и невесте, говорили в тостах гости.
Я съел куриную грудинку. Официанты подали на стол горячие куски шашлыка. А свадьба все больше разгоралась. Голландец часто вставал с места и фотографировал гостей, музыкантов, невесту. Вино потихоньку начинало действовать на нас. Выпили еще немного и я, Артур и Армен пришли к выводу, что девушка выходит не за голландца, а за его паспорт. Мы повторяли это на протяжении всей свадьбы. Даже поднимали тосты за паспорт голландца. Потом на Армена «нашла мудрость» и он провозгласил такой тост: «Пусть настанет день, когда и за нас будут выходить замуж из-за наших паспортов».
Бродящие по Кавказу американцы встали и начали танцевать. Они пробовали танцевать как кавказцы, и поэтому выглядели и смешно, и интересно. Вся свадьба смотрела на них. Артур, Армен и я всё пили. Общую тему мы нашли – паспорт. Мы пошли дальше, начав говорить непристойности. Каждый прочел лекцию о следующем после свадьбы процессе – брачной ночи. Казалось, что наш разговор пришелся по душе француженке еврейского происхождения. Она всё смеялась. У нее была хорошая, очень большая грудь. Надетая на ней кофта была очень прозрачной. Накинутый на плечи прозрачный летний шарф иногда раскрывался, полуобнажая грудь. Пока она поправляла шарф, я жадно смотрел на ее грудь, вспоминая о презервативах «Красный камикадзе». Армен, заметив направление моего взгляда, начал мне подмигивать. Я в ответ качал головой. Еле удерживал себя от того, чтобы потянуться рукой и прикоснуться к ее груди. Я спросил у девушки:
- В детстве наверно ты ела много капусты?
- Почему? С чего ты взял?
Я, указав глазами на ее грудь, ответил:
- Очень большая.
- Да, в нашем роду у всех большие. У всех так. В колледже у меня была самая большая грудь. Вначале я стеснялась. Потом привыкла. А сейчас мне и самой нравится.
- Хорошо. Хорошо. Так лучше. Тебе идет. Нужно. Нужно.
В эту минуту одна из сотрудниц офиса Артура пригласила француженку еврейского происхождения на танец. Девушка приняла приглашение и встала, жаль, что наш прекрасный разговор о груди закончился на полуслове. Я взял кусок шашлыка и со злостью вонзил в него зубы. Свадьба все больше разгоралась. Мы в очередной раз высказали свои мнения о паспорте гражданина Голландии, и выпили вина. Голландец не сидел на месте, все фотографировал гостей, музыкантов, невесту. Пухлая, белолицая, милая девушка, которую я недавно видел в церкви, подошла к нашему столу и пригласила меня на танец. Для того, чтобы танцевать, находясь среди стольких незнакомых людей, я должен был слишком много выпить. Я еще не дошел до такого состояния. Я объяснил девушке, что еще не настолько пьян, стесняюсь, и не могу танцевать. Но скоро мы обязательно потанцуем. Притом это будет медленный танец. Девушка приехала из другого города. Она была родственницей невесты. У нее было очень позитивное лицо. Я показал на один из свободных стульев. Девушка села. Артур налил в чистый стакан вина. Девушка сказала несколько слов о дружбе народов. Сказала, что народы, в свое время ведущие между собой кровопролитные войны, сейчас комфортно, спокойно и дружно живут под флагом Союза Европы. И придет время, мы тоже забудем все пережитые ужасы, кровопролитие и будем дружно жить вместе. Мне уже надоели разговоры и тосты о дружбе народов. Но полная, белокожая девушка была настолько искренна и дружелюбна, что я осушил свой бокал до дна. Она совсем не была похожа на лживых миротворцев, выступающих со сказками о мире и дружбе народов на семинарах, конференциях, мероприятиях, организованных иностранными организациями банкетах. Она поблагодарила меня за то, что я пришел на свадьбу, высоко оценив мою смелость.
Вино ударило мне в голову. Я смотрел ей в лицо и думал: если начнется война, и я надену военную форму, что я буду делать, если встречу ее, как поступлю. Девушка рассказывала о довоенном периоде. Она говорила, что скоро установится мир. Я не возражал ей. Сердце мое наполнялось печалью. Может, когда-нибудь мы снова будем жить вместе, но восстановить прежнее доверие, дружбу уже будет невозможно. Артур наполнил бокалы. Мы снова выпили за голландский паспорт. Девушке наш разговор о паспорте был непонятен. Зазвучала медленная музыка. Настал момент для танца. Мы встали и вышли на танцплощадку. Я взял ее пухлую ручку и обнял за талию. Девушке шла полнота. Грешно было бы представить ее иной.
Я танцевал, не стесняясь. От ее тела, ее рук, исходила положительная энергия, позитив. Мы не говорили. Мы смотрели в глаза друг друга. Музыка закончилась. Мы поблагодарили друг друга. Она пошла к своему столу, а я спустился вниз – на первый этаж. Покурил на свежем воздухе. Зайдя в туалет, умылся холодной водой. Щеки были красными. Выкурив на свежем воздухе еще одну сигарету, я вернулся в зал. Американцы, бродящие по Кавказу, совсем опьянели. Француженка еврейского происхождения поглаживала ворот тоненькой кофточки. Шарф раскрылся. Большая грудь была наполовину обнажена. Будучи на одной свадьбе, я вспомнил другую…
Мы не стали обедать и пошли в церковь. Она находилась в центре города. Я погулял во дворе церкви, среди цветов. Сфотографировался и вошел в церковь. Поставил свечку. Начал рассматривать святые лики. Охранники, Армен и Артур остались сидеть под деревом во дворе. Внезапно мне в голову пришла одна идея. Я вытащил из кармана несколько азербайджанских манат и тайком бросил их в ящик для пожертвований. Девочка, стоявшая у почерневшего от времени иконы, придала своему лицу такое выражение печали и религиозного почтения, что рот ее сжался и стал размером с фундук. Никто не видел, как я бросил деньги в ящик для пожертвований. Бог знает, что подумают бедные священники, когда, открыв ящик, они обнаружат в нем азербайджанские манаты. Молодой священник с непонятно откуда прилипшей к волосам паутиной подошел ко мне и сказал что-то по-армянски. Кажется, он мне что-то посоветовал. Обычно священники, подходят к прихожанам с какими-то советами, чтобы напомнить о своей важной миссии.
Я вышел на улицу. Возле ворот, ведущих во двор церкви, остановились машины. Девушка, работавшая в офисе Артура, выходила замуж за гражданина Голландии. На свадьбу меня пригласил сам голландец. Девушке было 27, а голландцу 40-42 года. Девушка уже успела один раз побывать замужем. Голландец выглядел вялым, от девушки же исходила энергия, ее глаза горели. Из машин вышли надушенные и наряженные веселые люди, которые заполнили церковный двор и саму церковь. Шлейф свадебного платья невесты держала ее 7-летняя дочь от первого брака. Девочка и сама была в свадебном платье. Она очень радовалась замужеству своей матери.
Церемония началась. Ароматы духов перемешались. От смешавшихся запахов мне становится дурно, и в голову приходят дурацкие мысли. В ходе церемонии я дважды встретился взглядом с полной, белокожей, красивой девушкой. На ее лице было странное выражение милосердия. На фоне разряженных женщин, увешавших себя, чем попало, она выглядела очень просто. Она была как раз в моем вкусе.
Церемония закончилась. Армянку, работавшую в офисе у Артура, и голландца объявили мужем и женой. Мы вышли из церкви и сев в машины, отправились в дом торжеств. Я сильно проголодался. По дороге думал о том, что буду есть и пить. Решил выпить вина. Люди вышли из машин и поднялись на второй этаж дома торжеств. Я поднялся не сразу. Зашел в туалет, справил нужду. Умылся холодной водой и какое-то время разглядывал свое лицо в зеркале. Я неплохо выглядел. Охранник стоял за дверью. Я поднялся наверх - на второй этаж. Свадьба началась. Я, водитель, Артур, Армен, француженка еврейского происхождения и несколько американцев, бродящих по Кавказу, сидели за одним столом. Американцы выпили водки, а я, Армен и Артур – вина. Артур где-то раздобыл десять литров домашнего вина. Вино было отличным. Было бы наглостью желать лучшего. Вначале я, смешав пожаренные на углях баклажаны, помидоры и перец, приготовил себе салат. Съев салат, сменил тарелку. В этот момент подали вареную курицу. Я быстро положил в свою тарелку грудинку, посолил ее.
Свадьба разгоралась. Я не увидел никакой разницы между свадьбами вражеской страны и нашими. Одинаковая еда, песни, лица, танцы… Хотя армянский я не понимал, но приблизительно знал, о чем, обращаясь к жениху и невесте, говорили в тостах гости.
Я съел куриную грудинку. Официанты подали на стол горячие куски шашлыка. А свадьба все больше разгоралась. Голландец часто вставал с места и фотографировал гостей, музыкантов, невесту. Вино потихоньку начинало действовать на нас. Выпили еще немного и я, Артур и Армен пришли к выводу, что девушка выходит не за голландца, а за его паспорт. Мы повторяли это на протяжении всей свадьбы. Даже поднимали тосты за паспорт голландца. Потом на Армена «нашла мудрость» и он провозгласил такой тост: «Пусть настанет день, когда и за нас будут выходить замуж из-за наших паспортов».
Бродящие по Кавказу американцы встали и начали танцевать. Они пробовали танцевать как кавказцы, и поэтому выглядели и смешно, и интересно. Вся свадьба смотрела на них. Артур, Армен и я всё пили. Общую тему мы нашли – паспорт. Мы пошли дальше, начав говорить непристойности. Каждый прочел лекцию о следующем после свадьбы процессе – брачной ночи. Казалось, что наш разговор пришелся по душе француженке еврейского происхождения. Она всё смеялась. У нее была хорошая, очень большая грудь. Надетая на ней кофта была очень прозрачной. Накинутый на плечи прозрачный летний шарф иногда раскрывался, полуобнажая грудь. Пока она поправляла шарф, я жадно смотрел на ее грудь, вспоминая о презервативах «Красный камикадзе». Армен, заметив направление моего взгляда, начал мне подмигивать. Я в ответ качал головой. Еле удерживал себя от того, чтобы потянуться рукой и прикоснуться к ее груди. Я спросил у девушки:
- В детстве наверно ты ела много капусты?
- Почему? С чего ты взял?
Я, указав глазами на ее грудь, ответил:
- Очень большая.
- Да, в нашем роду у всех большие. У всех так. В колледже у меня была самая большая грудь. Вначале я стеснялась. Потом привыкла. А сейчас мне и самой нравится.
- Хорошо. Хорошо. Так лучше. Тебе идет. Нужно. Нужно.
В эту минуту одна из сотрудниц офиса Артура пригласила француженку еврейского происхождения на танец. Девушка приняла приглашение и встала, жаль, что наш прекрасный разговор о груди закончился на полуслове. Я взял кусок шашлыка и со злостью вонзил в него зубы. Свадьба все больше разгоралась. Мы в очередной раз высказали свои мнения о паспорте гражданина Голландии, и выпили вина. Голландец не сидел на месте, все фотографировал гостей, музыкантов, невесту. Пухлая, белолицая, милая девушка, которую я недавно видел в церкви, подошла к нашему столу и пригласила меня на танец. Для того, чтобы танцевать, находясь среди стольких незнакомых людей, я должен был слишком много выпить. Я еще не дошел до такого состояния. Я объяснил девушке, что еще не настолько пьян, стесняюсь, и не могу танцевать. Но скоро мы обязательно потанцуем. Притом это будет медленный танец. Девушка приехала из другого города. Она была родственницей невесты. У нее было очень позитивное лицо. Я показал на один из свободных стульев. Девушка села. Артур налил в чистый стакан вина. Девушка сказала несколько слов о дружбе народов. Сказала, что народы, в свое время ведущие между собой кровопролитные войны, сейчас комфортно, спокойно и дружно живут под флагом Союза Европы. И придет время, мы тоже забудем все пережитые ужасы, кровопролитие и будем дружно жить вместе. Мне уже надоели разговоры и тосты о дружбе народов. Но полная, белокожая девушка была настолько искренна и дружелюбна, что я осушил свой бокал до дна. Она совсем не была похожа на лживых миротворцев, выступающих со сказками о мире и дружбе народов на семинарах, конференциях, мероприятиях, организованных иностранными организациями банкетах. Она поблагодарила меня за то, что я пришел на свадьбу, высоко оценив мою смелость.
Вино ударило мне в голову. Я смотрел ей в лицо и думал: если начнется война, и я надену военную форму, что я буду делать, если встречу ее, как поступлю. Девушка рассказывала о довоенном периоде. Она говорила, что скоро установится мир. Я не возражал ей. Сердце мое наполнялось печалью. Может, когда-нибудь мы снова будем жить вместе, но восстановить прежнее доверие, дружбу уже будет невозможно. Артур наполнил бокалы. Мы снова выпили за голландский паспорт. Девушке наш разговор о паспорте был непонятен. Зазвучала медленная музыка. Настал момент для танца. Мы встали и вышли на танцплощадку. Я взял ее пухлую ручку и обнял за талию. Девушке шла полнота. Грешно было бы представить ее иной.
Я танцевал, не стесняясь. От ее тела, ее рук, исходила положительная энергия, позитив. Мы не говорили. Мы смотрели в глаза друг друга. Музыка закончилась. Мы поблагодарили друг друга. Она пошла к своему столу, а я спустился вниз – на первый этаж. Покурил на свежем воздухе. Зайдя в туалет, умылся холодной водой. Щеки были красными. Выкурив на свежем воздухе еще одну сигарету, я вернулся в зал. Американцы, бродящие по Кавказу, совсем опьянели. Француженка еврейского происхождения поглаживала ворот тоненькой кофточки. Шарф раскрылся. Большая грудь была наполовину обнажена. Будучи на одной свадьбе, я вспомнил другую…